Георгий Саакадзе
с апдейтом от апреля 2022
Георгий Саакадзе (გიორგი სააკაძე, 1570 1629) — грузинский (и иранский) князь, полководец, одно время фактически правитель страны, мэр (моурави) Тбилиси, известный так же как Великий Моурави. Человек, который несколько раз достигал вершин власти, и всякий раз это заканчивалось провалом. Человек, на совести которого два иранских нашествия на Грузию (если не четыре), хотя по вопросу его ответственности до сих пор идут споры. Правление Саакадзе — очень странный фрагмент в истории Грузии, напоминающий японский сёгунат, который впоследствии не повторялся ни разу и как феномен не устоялся. В эти годы царская власть в Грузии ослабла настолько, что её стали присваивать частные лица — и Саакадзе был одним из них.
 
Георгий Саакадзе
Копия старинного портрета, предположительно изображающего Саакадзе в последние годы жизни в Турции
Род Саакадзе
Род Саакадзе происходит от тбилисского эмира Исхак ибн-Исмаил ибн-Шуаба, известного еще как Сахак. Он перешёл в христианство, за что в 853 году был убит арабами и распят на кресте. Его потомки ушли к грузинским царям, которые поселили их в долине реки Тедзами — там, где сейчас монастырь Ркони. С XV века они считались князьями, их основной замок находился в селе Пели, и еще один в селе Бобневи. Им принадлежало всё ущелье Тедзами и Танское ущелье выше Атенского Сиона. С некоторых пор они получили наследственную должность моурави Тбилиси. В XVI веке Саакадзе перенесли резиденцию в село Носте (Каспский район) и построили там крепость, частично сохранившуюся по сей день.
Саакадзе и шах Аббас
Чтобы понять смысл дальнейших событий, необходимо знать кое-что важное о шахе Аббасе. Этот человек стал шахом в октябре 1587 года, когда кызылбаши свергли шаха Мухаммада и назначили шахом его сына (Аббаса), потому что им так было удобнее. Аббас оказался во главе государства, часть которого была захвачена турками, часть узбеками, а остальное распилили между собой кызылбашские вожди. За неимением иранской буржуазии шаху было не на кого опереться в борьбе за власть. И он начинает создавать свою собственную политическую элиту из кавказских эммигрантов — армян, грузин и черкесов. Он делает их министрами и генералами, он набирает из них гвардию (гулямов). Таким был, например, Алаверди-хан (Ундиладзе), или Карачагай-хан (армянин), или Бижан-Бег, он же Бежан Саакадзе. Эти люди создали свой иранский кооператив «Озеро», который прибрал к рукам всю власть в Иране. Конкретно Бежан Саакадзе в 1590 году стал мэром столичного города Исфахана — и ровно в том же году отец Гиоргия Саакадзе становится мэром Тбилиси, что многое объясняет. До 1587 года Саакадзе в Грузии и Иране были никем. После 1587 года они постепенно становятся всем.
Начало карьеры
Георгий Саакадзе родился в 1570 или в 1582 году в селе Носте, по другой версии — в селе Пели. Его отцом был Сиявуш Саакадзе, царский визирь в 1588 году (через год после прихода к власти шаха Аббаса!) и мэр (моурави) города Тбилиси с 1590, как уже говорилось. Мэр Тбилиси в те годы — это что-то вроде мэра Нью-Йорка в наши дни. То есть, не первый человек в государстве, но примерно второй или третий. 
 
Стартовые условия для карьеры у Гиоргия были отличные, но он пошёл дальше, и в 1590 году женится на дочери арагвского эристава Нукзара по имени Марех (по другой верси — Русудан). Сын Нукзара по имени Зураб впоследствии воспитывался где-то при Саакадзе.
 
Он почти нигде не засветился в ранние годы своей жизни. Вероятно, участвовал в битве при Нахидури (1599), после которой сопровождал в турецком плену царя Свимона I. В 1604 году он отличился во время совместного грузинско-персидского похода на Ереван. За героической поведение при осаде Еревана царь Георгий присвоил ему титул дидебула — такой носили всего 5 или 6 человек на всё Картлийское царство. То есть, в походе участвует очень много народу, но звание дидебула получает только родственник исфаханского мэра.
 
В том же 1604 году царь выдал свою сестру Тинатин за шаха Аббаса; вероятно, они договорились об этом во время осады Еревана. Платон Иоселиани пишет, что Саакадзе лично отвёз её в 1605 году в Исфахан и наладил хорошие отношения с шахом. Вероятно, это была первая встреча Саакадзе со своими могуществеными родственниками и всем грузинским окружением шаха Аббаса. 
 
В 1605 ему перешла по наследству должность моурави Тбилиси.
 
В 1606 году умер царь Гиоргий Х и царём стал Луарсаб II, которому тогда было 14 лет. Формальным регентом был назначен Шадиман из рода Бараташвили (одна из линий рода Орбелиани), но Саакадзе оказался фактически ничем не ограниченным хозяином Картлийского царства. Это не могло не осложнить отношений с Шадиманом, и действительно осложнило. Впоследствии, когда жизнь Саакадзе будет превращаться в героическую драму, Шадиману выделят в этой драме место главного злодея.
 
Пользуясь положением, Саакадзе кое-что улучшил в стране. Восстановил некоторые крепости, построил дороги, усовершенствовал армию. Какими мотивами он при этом руководствовался, мы уже не узнаем. Пишут, что в 1608 году царь подарил ему крепость Цхирети. Это само по себе интересно: мало в истории Грузии случаев, когда цари дарят личные резиденции даже весьма знатным князьям. Складывается подозрение, что царю Луарсабу приходится прилагать усилия, чтобы заслужить симпатию могущественных Саакадзе.
 
Платон Иоселиани намекает на то, что расположение шаха Аббаса прямо повлияло на статус Саакадзе в Грузии, но создало ему врагов среди грузинской аристократии. Иоселиани упоминает и первый конфликт с царём где-то перед 1609 годом: Луарсаб обвинил Саакадзе в том, что тот перевербовывает на свою сторону царских «подданных».
 
В 1609 году в Картлийское царство вошёл отряд крымских татар, который возвращался из Багдада в Крым и выбрал себе короткий путь через Грузию. Татары разорили Манглиси, перешли Триалетские горы, попытались захватить царя Луарсаба в крепости Цхирети, но проводники завели их в Рконское ущелье, и они со злости сожгли село Эртацминда. Потом татары перешли Куру около Уплисцихе (разобрав дома села Квахврели для постройки моста) и ушли на запад к началу Боржомского ущелья. Царь успел собрать кое-какую армию, к которой присоединился Саакадзе, князья мухранские и Цицишвили и персы из гарнизона Тбилиси. Они настигли турков у села Ташискари и разгромили, несмотря на неравенство сил. Сражение при Ташискари стало большой и знаменитой победой, которая подняла статус и царя и Саакадзе.
 
До сих пор карьера Саакадзе стабильно шла вверх и в его жизни всё было хорошо. По закону драмы должен был наступить перелом, и он наступил. Причём этот перелом был связан с женщиной, что делает этот сюжет особенно похожим на Шекспировскую драму. Жаль, что Шекспир в те годы был занят другими вещами, он как раз писал пьесу «Цимбелин». И надо сказать, что сюжет этой пьесы в некоторых местах пересекается с событиями из жизни Саакадзе.
 
Башня замка Носте
Через год или два царь Луарсаб оказался в гостях у Саакадзе и обратил внимание на его сестру. Этот момент — самый драматический во всей биографии Великого Моурави, потому что маркирует собой начало проблемного периода в его жизни. Луарсаб решил жениться на этой его сестре. Саакадзе был против, потому что чувствовал, что общество это не одобрит. Он обращался и к царю, и к его матери, но царь проявил небывалое постоянство намерений, и не стал отступать. Саакадзе сдался. Так повествует версия друзей Саакадзе. По противоположной версии, Саакадзе сам подсунул царю сестру во имя карьеры, но при этом делал вид, что он тут не при чём, и даже возражал, прекрасно понимая, что рациональные аргументы редко побеждают эмоциональные порывы. (Повторюсь, Шекспир пропустил хороший сюжет). Первая версия предполагает, что царь сильнее Саакадзе и может на чем-то настаивать. Учитывая всемогущество Саакадзе, можно предположить, что это был равноправный договор: царь поднимает формальный статус Саакадзе, а тот обещает хорошее отношение со стороны себя лично и своих родственников в Исфахане.
 
Много позже, уже в 1942 году, была придумана и третья мотивация царя: «Историческая истина заключается в том, что царь смело идет на брак с Текле, понимая, что шурин, его Саакадзе будет достаточно сильной опорой в его «державном труде» и своей популярностью упрочит царский трон».
 
Луарсаб лично явился за невестой в замок Носте и их венчали в монастыре Кватахеви неподалёку.

Храм в Кватахеви
 Это, наверное, самое крупное историческое событие, связанное с монастырём Кватахеви.
Заговор
Решение Луарсаба было непродуманным. Почти сразу же его окружение заявило ему, что этот брак недопустим, с женой надо развестись, а Саакадзе убить, потому что он всё равно развода не простит. По какой-то причине этот брак оказался неприемлем, причём Саакадзе знал это с самого начала (если только ему не приписано это знание задним числом). В советское время было положено думать, что грузинские феодалы испытывали классовую ненависть к вождю народа. Но если рассматривать более реалистичные версии, то почему же?
 
Грузинских князей можно понять. Грузинское общество исключительно консервативно и по сей день болезненно реагирует на любые покушения на свои устои. И вот князья видят, как происходит то, чего ранее никогда не было: кто-то второсортный, пользуясь связями за границей, ломает об колено все устои и прёт, как ледокол, вверх по служебной лестнице. И нет никаких средств его остановить. Такие люди на Кавказе вызывают лютую ненависть. И вполне естественно, что его решили физически уничтожить, оформив это для Исфахана как несчастный случай. Можно даже представить, какими словами убеждали царя: мол, конечно, хорошо иметь в друзьях того, у кого связи с шахом, но ещё немного, и ты ему будешь просто не нужен.  
 
У князей был и ещё один мотив: не так давно грузинские историки выявили, что Саакадзе занимался банальным рейдерством: захватывал деревни у соседей, в основном у князей Джавахишвили. 
 
Царь некоторое время отказывался разводиться — ибо последствия могли быть жутковаты — но в итоге уступил. Дату и место этого решения сохранила история: 20 мая 1612 года в Коджори. Решено было убить Саакадзе на следующий день, но покушение сорвалось: Великого Моурави предупредили свои люди. Саакадзе бежал к селу Самадло — где сейчас соединяются Цхнетская и Коджорская трассы, оттуда едва ли не пешком пробрался лесом к Дидгорской горе, а оттуда через Гостибе спустился в Носте.
 
В администрации царя уже приняли меры и все окрестности Носте были перекрыты армией. Саакадзе успел забрать семью, нескольких коней, и ушёл в горы, бросив всё имущество. Он пошёл на запад по Триалетскому хребту до села Теловани, оттуда в Карснис-тави (вероятно современное Карсани; в романе Антоновской тоже Карсани), перешёл Картлийскую гору и спустился к монастырю Ахалкалакури (современный Ольгинский монастырь). Далее пишут, что он послал человека проверить мост — вероятно, знаменитый Мцхетский мост или "мост Помпея". Мост оказался под охраной, поэтому решили переходить Куру вплавь. Риск был большой и Саакадзе пообещал в случае удачи принести в дар монастырю Светицховели золотой кубок.
 
Переправа удалась. Саакадзе вошёл в Мцхету. Вероятно, в те годы там была всего пара домов, поэтому он не опасался, что его увидят и узнают. Стены вокруг собора ещё не было, поэтому он просто подошёл, поставил кубок на паперть и ушёл. Эта сцена хорошо иллюстрирует Мцхету тех лет: человек, который скрывается от всех, мог спокойно подойти к собору, и никто его не замечал. Для красоты привелу цитату в оригинале:
 
Ушли тихо, подошли к мцхетской колокольне. Спешился Моурави, взял в руки кубок и вошел в притвор. Большие ворота были заперты. Помолился со слезами и поставил кубок на паперть. Вышли, сели на коней и прибыли в Мисакциели.
 
Анна Антоновская в своём романе вычеркнула этот момент, потому что религия — это плохо.
 
Из Мцхеты Саакадзе пришёл в село Мисакциели (на современной военно-грузинской дороге), вызвал навстречу арагвского эристава Нукзара и они вместе отправились в Душети на совещание. Нукзар был свой человек — отец жены. Его сын Зураб был, вероятно, кем-то из окружения Саакадзе. Их связывало многое, и они решили вместе бежать в Иран.
 
Далее в источниках имеется странное расхождение. По версии Пасардана Горгиджанидзе они бежали на север, в крепость Арша. По более подробной версии они бежали через Сагурамо, Лило и Лочини к хребту Яглуджа к крепости Агджакала. Это значит, что они шли горами, огибая Тбилиси к северу, мимо современного аэропорта.
 
В Агджакала их хорошо встретили, хотя и не сказано, кто именно. Оттуда оба ушли в Иран.
 
История бегства Саакадзе уникальна тем, что зафиксирована до мелких подробностей. Очевидно, что записана со слов участника. Может быть, со слов самого Саакадзе.
В Иране
Для царя Луарсаба новости о бегстве Саакадзе должны были стать чем-то вроде ночного кошмара. Покушение на убийство человека, родственники которого занимают верхние посты в администрации шаха – это очень серьёзно. Что стало с владениями Саакадзе – вопрос несколько тёмный. Во всяком случае, князья Джавахишвили отбили обратно несколько деревень. 
 
Саакадзе же прибыл в Исфахан и наверняка в первую очередь пошёл к своим: к Бежану и Ростому. И если он следил за политикой в Иране, то должен был знать, что в стране есть две враждующие партии: клан Ундиладзе и его сторонники, и клан Саакадзе и его сторонники. В чём состоял их конфликт, мы не знаем, но вроде бы у них были различные взгляды на отношение к Грузии. Кто-то из историков заметил, что представители клана Ундиладзе никогда не участвовали в походах на Грузию, а представители клана Саакадзе делали это регулярно.
 
Саакадзе ввёл в эту шахматную партию ещё одну фигуру: где-то в грузинском квартале Исфахана он встретил Кайхосро, сына царя Давида XI. Кайхосро был в опале после ухода отца к туркам и жил мелкими подработками. Саакадзе пригласил его на банкет и стал обращаться с ним как с потомком грузинских царей. Кто-то нажал на нужные кнопки и года через два шах Аббас заметил Кайхосро и велел подготовить его к какой-нибудь серьёзной должности. После смерти Аббаса этот Кайхосро какое-то время будет его И.О. 
 
Далее начинаются события весьма странные, вызывающие споры по сей день. Например, Пасардан Горгиджанидзе, который жил в Иране лет через 30 после этих событий, пишет, что Саакадзе и Нукзар нажаловались шаху на царя Луарсаба и предложии ему пойти войной на Грузию. Этой же версии придерживается Вахушти Багратиони, который жил лет на 100 позже: «... явились к шаху Абазу. Тот принял с честью и пожаловал дары большие. И после того подговаривал моурави шаха к захвату Картли, так как он [шах] намеревался захватить и омусульманить Картли». Давид Багратиони (сын Гиоргия XII) писал в 1800 году, что «Князь Тарханов продолжал свои ухищрения и до того довел шаха, что он сам пришел в Грузию с многочисленными войсками, угрожая опустошением всех иверских владений».
 
Французский путешественник Жан Шарден утверждает примерно то же самое. Он мог услышать подробности событий в 1673 году в Тбилиси.
 
Об этом пишет даже апологет Саакадзе, историк Платон Иоселиани: он говорит, что шах «хотел найти открытый предлог к войне, и без того замышляемой хитрым Шах-Аббасом, руководствуемым находившимся при нём князем Георгием Саакадзем». И это не случайная оговорка, Иоселиани три раза повторяет слово «руководствуемый» в этой части своей книги.
 
В советское время Великий Моурави стал героическим образом, и допустить его причастность к нашествию было немыслимо. В те годы стали писать, что у Горгиджанидзе много неточностей, и вообще такого не могло быть, потому что такого не могло быть никогда. Тема была настолько неприятная, что в советское время из фильма про Саакадзе просто выкинули весь кусок его жизни между 1612 и 1624 годами.
 
Разумеется, шах Аббас не стал бы интересоваться проблемами мелкого князя, приехавшего откуда-то с окраины Ирана. Но надо помнить, что у Гиоргия Саакадзе были хорошие связи. Шаха Аббаса фактически окружали чиновники с фамилией Саакадзе. Бежана Саакадзе не зря называли самым влиятельным человеком в Иране. Он умел влиять.
 
Но если предположить, что Саакадзе непричастен к вторжению, то тогда возникает проблема с мотивацией Аббаса.
 
Те, кто не верит в причастность Саакадзе, называют несколько причин. Например, в 1605 году кахетинцы царя-мусульманина Константина и попросили дать им царём Теймураза. И шах Аббас пошёл на это. Но к 1614 году это событие стало далёкой историей, и всё же шах добровольно назначил Теймураза, без всякого принуждения. 
 
Сам царь Теймураз в 1614 году не считал Аббаса врагом и даже отправил в заложники мать, когда Аббас об этом попросил.
 
Искандер Мунши, иранский хронист и автор очень подробной биографии Аббаса, приводит странную мотивацию: Теймураз и Луарсаб решили не подчиняться шаху и заключили некий договор. Шах как бы разозлился не на действия, а на помыслы. Это значит, что он поверил чьим-то словам. Версия Мунши говорит как минимум о том, что иных мотивов у шаха не было. Он не мстил за какие-то давние события, а поверил чьим-то словам о неверности царей.
 
У Саакадзе были друзья и враги, и их версии событий могут существенно расходиться, но тут подозрительна версия Горгиджанидзе, который вообще жил в Иране, в политической жизни Грузии не участвовал, а вот ситуацию в Иране знал очень хорошо. 
 
Саакадзе бежал в Иран в 1612 году, а Аббас пошёл войной на  Грузию в 1614. А что происходило в 1613? Происходило интересное: 3 июня того года умер Алаверди-хан Ундиладзе, второй человек в стране после шаха. Его сын Имам-Кули-хан тоже стал большим человеком, но далеко: в Бахрейне. Клан Ундиладзе потерял влияние на политику (а надо помнить, что Ундиладзе вроде бы противники идеи завоевания Грузии), а клан Саакадзе, как можно осторожно предположить, стал заполнять вакуум. И очень странно, что на фоне таких событий Гиоргий Саакадзе не получил какой-то формальной должности. Министра, губернатора или главнокомандующего. Но в любом случае Гиоргий Саакадзе конца 1613 года — фигура гораздо более мощная, чем Саакадзе 1612 года.
Первое нашествие шаха Аббаса
Основная статья: Нашествия шаха Аббаса
 
И вот, 16 октября 1613 года шах выступил из Исфахана, в начале 1614 года пришёл в Гянджу, откуда потребовал от царя Теймураза, чтобы тот прислал к шаху своего сына. Теймураз прислал и сына, и собственную мать Кетеван, но шах потребовал, чтобы Теймураз явился лично. Эта достаточно обычная просьба почему-то напугала Теймураза, как будто тот знал, что у  шаха есть что-то против него. Напугала так, что он начал готовиться к войне. Он даже построил какие-то укрепления по берегу реки Иори, но, по словам Иоселиани, Саакадзе помог обойти их, и кахетинцы бросили укрепления.
 
Затем началось странное: подданные начали бросать царей и переходить к шаху. В Гянджу явились оба эристава, Андукапар Амилахвари и Агатанг Херхеулидзе. И это не случайные князья, из этих четырёх как минимум трое были изначально союзниками Саакадзе. Иоселиани пишет, что они пришли «подстрекаемые» Саакадзе. Оба царя поняли, что у них нет шансов на сопротивление и ушли в Имеретию.
 
Шах прошёл Кахетию, Тбилиси и Гори. Там Аббас обманом выманил Луарсаба в Тбилиси, арестовал и отправил в Шираз, где продержал лет шесть и убил в 1622 году. По одной из версий, Саакадзе сказал шаху «Пока жив царь Луарсаб, Грузия не успокоится». Потомки Саакадзе ещё как минимум полвека страдали от обвинений в причастности к смерти царя.
 
Мы мало знаем о непосредственном участии Саакадзе в персидском походе. Он как минимум дал совет напасть зимой, чтобы никто не смог бежать в горы. Личное его присутствие при армии доказать сложно. Это не помешало Анне Антоновской написать главу, в которой Саакадзе лично ведёт персидскую армию через Гомборский хребет, чтобы во имя классовой борьбы уничтожить грузинских князей и дать свободу народу. Аббас обещает ему не трогать народ, но почему-то не выполняет обещание и устраивает резню в городе Греми (эта резня от начала до конца выдумка Антоновской). А Саакадзе говорит сподвижникам, что во имя великой цели не надо переживать по поводу Греми.  
 
Примерно в это время умер Нукзар Арагвский, эриставом стал его сын Баадур, но брат Баадура по имени Зураб сбежал в Иран, явился к шаху и там, при помощи Саакадзе (жена Саакадзе была ему сестрой), добился поддержки шаха. С помощью иранцев он прогнал Баадура и стал эриставом Арагвским. Так Саакадзе обеспечил себе союзника хотя бы в этой части царства. 
Войны в Турции и Афганистане
Если в 1615—1616 году у Саакадзе были какие-то планы на Грузию, то реализовать их не получилось и он отложил их на будущее. Последующие 8 лет он занимался исключительно сражениями за дело Ирана. Советским историкам было велено видеть в этом некий благородный замысел. "Он выжидал и готовился к восстанию, хотя по-прежнему делал вид, что верен Персии", пишет Джамбурия в книге 1961 года. Против этой версии есть сразу четыре возражения. Первое: Саакадзе нигде не оставил описания своих мотивов, поэтому его выжидание и подготовка — лишь умозрительное предположение. Второе: если он и готовился к восстанию, то всё равно не подготовился, ибо никаких признаков такой подготовки мы не видим. Третье: получается, что Саакадзе 12 лет (1612—1624) служил персам только ради того, чтобы... Что бы что? Как мы увидим далее, эти 12 лет не дали ему ничего. И четвёртое: для 12-ти лет тайной игры надо быть виртуозом подковерных интриг, кем Саакадзе не был ни в какой степени (что бы там не писала Антоновская). 
 
В 1616 году турки вторглись в Армению и осадили Ереван. Осада пошла неудачно, а в самом Стамбуле начался династический хаос. Только в 1618 году султаном стал Осман II, который сразу начал вторжение в Иран. Огромная (100 000) турецкая армия взяла Тебриз и повернула на Ардебиль. Но 10 сентября 1618 года Аббас разбил турков в битве при Сараби. Об участии Саакадзе в этом бою мы ничего не знаем.
 
В 1619 году умер царь Баграт (VII) и шах признал царём его сына Симона. Искандер Мунши пишет, что Саакадзе был приставлен к нему в должности вякиля, то есть некоего официального представителя и консультанта. 
 
Сарабское сражение покончило с турецкой проблемой, и Аббас повернул на восток. В 1621 году он собрал армию в Нишапуре, а на следующий год вторгся в Афганистан и осадил Кандагар. 
 
Тот Кандагар находился южнее и западнее современного, и был важным транзитным городом, через который индийские караваны со специями попадали в Иран и Турцию. Империя Великих Моголов ничем не смогла возразить и 22 июня город пал. В 1623 году Моголы смирились с потерей и заключили с Аббасом мир. Считается, что Саакадзе участвовал в Кандагарском походе. (брал шах с собой его в Багдад и Кандагар, пишет Вахушти)
 
Интересно, что при таком плотном графике Саакадзе успевал навещать Грузию: например, мы знаем, что 15 апреля 1620 года состоялось судебное разбирательство, где Саакадзе требовал вернуть ему деревни, отобранные у него князем Кайхосро Джавахишвили.
 
Между тем в Стамбуле взбунтовались янычары и убили султана Османа. Его место занял Мустафа I, полутурок, полуабхаз. Шах Аббас решил, что настало время добить Турцию. В 1623 году его армия вошла в Месопотамию, осадила Багдад и взяла его 14 января 1624 года. Хаос в турецком государстве не позволил туркам принять контрмеры. Вера в могущество Турции пошатнулось. Аббас легко взял Киркур, Мосул и Кербелу. Только в 1625 году турки послали армию отбить Багдад. В сентябре они окружили Багдад с трёх сторон, но все попытки штурма были отбиты. Аббас вынудил их дать сражение и разбил 4 июля 1626 года.
 
В 1624 году снова что-то не заладилось в Грузии. Там Пейкар-Хан правил Кахетией из крепости Карагаджи, а Симон-Хан правил Картли из Тбилиси. Симон нажаловался шаху, что народ ему не подчиняется. По словам Мунши, Пейкар-хан писал шаху, что кахетинцы постепенно возвращаются в Кахетию и среди них зреет заговор. Аббас решил послеть опытного человека, чтобы тот разобрался, что там происходит. Выбор пал на человека по имени Карчига-хан. Этот человек был не кто-нибудь, а главнокомандующий иранской армии (амир аль-умара).
 
 
 Карачагай-хан
Карачагай-хан на иранской миниатюре
 
Оригинальное имя Корчига-хана было Карачагай-хан (или Карчакай). Он родился в христианской семье в Ереване, долго служил в Иране, руководил шахскими портными, потом артиллеристами, потом пехотой. Развивал мушкетерские полки и отличился в сражении при Суфийане в 1605 году. Участвовал в осаде Багдада. Коллекционировал китайский фарфор. Это был первый человек нетюркского происхожения на высшем армейском посту Ирана, чем исключительно интересен.
 
Саакадзе участвовал во взятии Багдада, после взятия сразу был возвращён в Грузию, но в том же самом году его вызвали в Иран и велели сопровождать Карачагай-Хана в статусе консультанта по Грузии. Вахушти пишет, что шах послал в Грузию Саакадзе, а Карачагай-Хана послал вместе с ним. Однако маловероятно, чтобы главнокомандующий иранской армии был на подхвате у человека, который вообще не имеет никакой официальной должности.  
Восстание
Карачагай-хан прибыл в Грузию с Саакадзе, беглербегом Ширвана и беглербегом Карабаха, и внучкой шаха Аббаса, которую собирались выдать за царя Симона. Дальнейшие события выглядят немного странно. Карачагай-Хан объявил, что идёт войной на Имеретию, и велел собраться всем кахетинцам, кто желает участвовать. Собралось 10 000 человек. Карачагай-хан каким-то образом разглядел в этих людях протестные настроения. Мунши пишет, что Саакадзе предложил физически их ликвидировать. Кахентинцев хитростью разоружили и всех перебили. 
 
Утверждается, что кахетинцев каким-то образом привели в Мухранскую долину, оттуда стали отводить партиями в сторону к селу Агаяни и там постепенно убивать. Советские историки на всякий случай написали, что Саакадзе всех предупредил и геноцид сорвался. Вся история с истреблением кахетинцев может показаться мифом, но Мунши подробно излагает её на половине страницы текста, так что возразить тут нечего.
 
После этой резни персы встали лагерем у сёл Маркопи и Норио, откуда стали совершать истребительные набеги на Кахетию — то есть, строго на север за хребет. Саакадзе находился там же при лагере. Однажды он случайно заметил в Лочинском ущелье, которое находится немного южнее Марткопи, персидского гонца, перехватил его, и нашёл при нём письмо шаха Аббаса, где было велено после геноцида кахетинцев осуществить такой же с картлийцами, а затем ликвидировать и Саакадзе с Зурабом.
 
Так произошёл очередной перелом в карьере Саакадзе. Он десять лет строил свою карьеру, и теперь рухнуло всё. У него осталось два варианта действий: бежать в Турцию или перейти на сторону Теймураза Кахетинского. Саакадзе вызвал Зураба и сообщил ему эти неприятные новости. У Саакадзе в Иране остался сын, а у Зураба жена, но их в любом случае было не спасти. В советское время в этой истории было принято видеть жертву своим сыном ради великой цели, но если письмо — правда, то жертвы не было. Просто шах Аббас решил, что эти люди больше ему не нужны.
 
Можно, конечно, предположить, что Саакадзе действовал не из безысходности, а из государственного интереса, а письмо подделал, чтобы убедить Зураба и картлийцев. В этой теории есть свой смысл. Устранение Саакадзе — очень странный шаг. Странный для человека, у которого в правительстве кругом люди с фамилией Саакадзе. Но если не было приказа, то выходит, что Саакадзе сознательно подставил всех своих родственников при шахском дворе.
Марткопское сражение
Саакадзе связался с кахетинцами и предложил им совместно напасть на персидский лагерь у Марткопи. У Мунши эти события описываются хронологически после наступления иранского Нового Года, который тогда пришёлся на 22 марат 1625 года.
 
В оговоренный день кахетинцы подошли "сверху" — вероятно, с хребта Ялно. Саакадзе подъехал к шатру Карачагай-хана, пригласил его поучаствовать в сражении, а когда тот садился на коня, ударил его копьём и убил. Это было не очень героическое убийство человека в спину в момент его беспомощности. В романе Антоновской описана эффектная погоня, во время которой Саакадзе преследует врага и молодецким взмахом сабли убивает Карачагай-хана.
 
Мунши излагает события ещё интереснее. Саакадзе сказал Карачагаю, что где-то произошло восстание, и надо туда ехать, и убил его, когда тот садился на коня. Потом пошёл к шатру ширванского беглербега Юсуф-Хана и убил его ровно таким же точно способом. То есть, Карачагай уже был мёртв, но никто этого не заметил, и Саакадзе спокойно разговаривал с Юсуф-Ханом. 
 
Тут надо напомнить, что Юсуф-Хан в 1616 году участвовал в разорении Кахетии, действуя со стороны Ширвана. Именно он уничтожил город Зегам и, возможно, город Греми. Примерно половина истреблённых тогда кахетинцев — дело его рук. Интересно, что подобно Карачагаю, Юсуф-Хан тоже этнический армянин из христианской семьи. Получается, что знаменитый подвиг Саакадзе состоит в том, что он убил двух армян.  
 
После тихой ликвидации руководства армии отряд Саакадзе напал на персов изнутри, а Зураб и кахетинцы снаружи. Сработал эффект внезапности, и персидская армия была уничтожена. Марткопская битва 25 марта 1625 года стала одним из самых известных сражений грузинской истории. Она же стала самым ярким достижением в судьбе Гиоргия Саакадзе.
 
В советской версии событий это сражение — кульминация его героической борьбы. Но на всякий случай надо помнить, что в сражении Саакадзе только участвовал, но не руководил им. Он задумал это нападение, он убил Карачагай-хана и Юсуф-Хана, но не более того. Это не то, ради чего стоило 12 лет служить шаху Аббасу.
 
Тело Карачагай-хана каким-то образом доставили в Мешхед, и где-то там до сих пор есть его мавзолей. Его потомки потом были правителями Мешхеда и Кума. Говорят, много сделали для иранской культуры. 
 
За Марткопской битвой последовало сразу много событий. Саакадзе хотел перехватить ещё один иранский отряд (Пейкар-хана) в замке Хорнабуджи, но тот успел уйти. Армия Саакадзе осадила Тбилиси, взяла нижнюю часть крепости Нарикала, сильно обстреливала её с Таборского хребта, но взять не смогла. Гарнизоном командовал некий Шатер-Шахи, у которого были проблемы с едой и боеприпасами, но он смог удержать крепость.
 
В те же дни Саакадзе вызвал из гурийской крепости Гонио беглого царя Теймураза, в июне тот пришёл в Мцхету, где был коронован царём Картли. Так на карте вперые появилось Картло-Кахетинское царство.
 
После этого Саакадзе приступил к арестам политических противников. Им был схвачен князь Андукапар Амилахвари вместе с женой. Их вместе отправили за Кавказ и поместили в крепость Арша. Вероятно, Арша была в те годы грузинским Магаданом. Арест Амилахвари — необычный момент этой истории. Андукапар не обычный грузинский князь. Он вырос в Исфахане и был одним из ближнего круга шаха Аббаса. Его сестра была одной из жён султана, а сам он был женат на дочери Имам-Кули-хана Ундиладзе, правителя Бахрейна. Именно её и отправили в Аршу.   
 
В тот же год свалилась новая неожиданноя проблема: взбунтовались горцы Ксанского ущелья. В XVII веке верхняя часть ущелья была населена двалами, переселившимися из Двалетии. Однако, уже в те годы понятие Двалетия толковалось расширительно,  поэтому всю северную половину современной Южной Осетии иногда назвали Двалетией. Саакадзе пришлось подавлять двальский бунт. С датировкой этих событий не всё гладко, но принято считать, что это был 1624 или 1625 год. Армия князя Тамаза Мачабели пошла вверх по реке Лиахви, а армия Саакадзе — или по Ксани или по Арагви. Финальное сражение произошло у Ломисской горы, рядом с тем местом, где сейчас храм Гиоргия Ломисского. Двалы были разбиты, но Тамаз Мачабели погиб. Саакадзе похоронил его в Ломисском храме.
Ксанское ущелье
 Ксанское ущелье, вид от Ломисского храма
Теоретическое отступление
Марткопское сражение — самое яркое событие в биографии Саакадзе и очень интересно понять, что это было. Интересны два момента: почему Саакадзе лично, своими руками, убил Карачагай-хана, который ему если и не близкий друг, но всё равно хорошо знакомый много лет соратник? Зачем сослали в Аршу жену Амилахвари? Кому вообще мешала его жена? Возникает подозрение, что Саакадзе поругался не с Аббасом, а с исфаханским кооперативом «Озеро», то есть, с кавказской элитой иранского государства. Как мы увидим позже, ещё одного шахского полководца, некавказского происхождения, Саакадзе потом отпустит невредимым.
 
Это значит, что Саакадзе каким-то образом поругался с иранскими Саакадзе, Ундиладзе и прочими, и они решили его устранить, и письмо с приказом на убийство действительно было послано и перехвачено, и Саакадзе объявил им личную вендетту. Именно поэтому он своими руками убил Карачагай-хана, что не то чтобы очень необходимо с военной точки зрения и весьма опасно с технической. Поэтому потом убил другого кавказца, Юсуф-Хана. Это было послание: «я начинаю вас убивать». Именно поэтому он арестовал Амилахвари (одного из исфаханской тусовки) и его жену из клана Ундиладзе. Именно поэтому предательство Гиоргия Саакадзе не повлияло на судьбу иранских Саакадзе.
 
Знать бы, что он не поделил с исфаханцами.
Марабдинская битва
Между тем Аббас пребывал в трудном положении. Через полгода после Марткопской битвы турки вошли в Месопотамию и, как выше было сказано, осадили Багдад. Теперь Аббасу надо было действовать одновременно на двух направлениях. И он отправил против Теймураза армию Иса-хана, численностью около 40 000 человек. Саакадзе и Теймураз собрали 20 000 человек и разместили их на Соганлугском хребте примерно у сёл Коджори и Табахмела. В июне иранская армия вышла на равнину перед хребтом и встала вдоль реки Алгети на Марабдинском поле. Среди грузинского командования возник спор о том, стоит ли оставаться в обороне или лучше напасть, и было решено нападать. О позиции Саакадзе в этом споре существуют различные версии.
 
1 июля грузинская армия спустилась с хребта и напала на персидскую. Первая атака была удачной, но персы устояли, переломили ситуацию, и грузинской армии пришлось отступать. Это был разгром, хотя и не очень глобальный. Саакадзе понёс ощутимую потерю: погиб его союзник, мухранский князь Теймураз. Пасардан Горгиджанидзе писал, что грузинскую армию погубила разобщённость и "желание захватить добычу". Весь урожай Картли и Кахети достался кызылбашам, — пишет он, —  Грузию сожгли и разорили. И каждый раз разорение Грузии происходило от несогласия грузин между собой и желания захватить добычу. И все-таки они не перестают поступать так.
 
Царь Теймураз и Саакадзе ушли в Имеретию. Персы вернули в Тбилиси царя Свимона.
 
Затем случилось ещё несто интересное. Шах велел спасти жену Андукапара Амилахвари, и иранская армия под командованием Шахбенде-Хана (беглербега Азербайджана) пошла вверх по реке Арагви, потом за Крестовый перевал и забрала  из крепости Арша заключённого там князя Амилахвари. На обратном пути они свернули в Ксанское ущелье, где были перехвачены и почти все перебиты.
 
Так пишет Вахушти (...стали в Мухрани, затем прошли Душети и потом Мтиулети и перешли в Хеви и вывели из [крепости] Арша Андукапара и ту женщину, затем перешли гору Ломиса и вступили в ущелье Ксани), но сама идея отправлять армию за Кавказский хребет выглядит крайне сомнительной. В хронике Искандера Мунши крепость названа Qaraqol-Kan. Бог знает, как там в исходнике, но в американском издании 1930 года в скобках помечено «Ананури». И в этой версии гораздо больше реализма. Шанхбенде-Хан дошёл до Ананури, забрал Андукапара, а обратно вернулся другим путём. Единственный другой путь — это на запад, примерно мимо современного храма Алеви и потом вниз в Ксанское ущелье и городу Ахалгори
 
Вахушти пишет, что им перекрыли отход и всех исторебили. Искандер Мунши утверждает, что грузины (вероятно, Саакадзе и ксанский эристав Иессей) догнали колонну и напали на арьергард, так что основная колонна не смогла помочь арьергарду. Шахбенде-хан погиб в арьергардном бою. Казах-Хан попал в плен. При таком формате боя понятно, почему не пострадал и Андукапар, и Хосро-мирза, который вроде бы тоже был при колонне. Иногда пишут, что Саакадзе сознательно пощадил Хосро, своего бывшего союзника. Мунши пишет, что Саакадзе был другом Казах-Хана ещё в Иране, поэтому не стал его убивать. Как мы видим, Саакадзе очень чётко делил иранских командиров на своих и чужих.
 
Паата, сын Саакадзе, находился в Иране заложником, и когда Аббас узнал о измене Саакадзе, то Паата был убит. Его тело удалось переправить в Грузию. Он был похоронен в храме Эртацминда. Точное место захоронения не очень понятно, но на северной стене сейчас есть мраморная табличка.

маркер могилы
 
Эта грустная и красивая история, собственно, и прославила храм Эртацминда. Там же в Иране оставалась и жена Саакадзе, но её судьба почему-то никого не заинтересовала.
Гражданская война
Саакадзе и Теймураз скоро вернулись в Картлийское царство, и Саакадзе совершил несколько набегов на своих врагов. Он совершил поход на город Лори и разорил резиденцию Мелика Лорийского — предка Михаила Лорис-Меликова, будущего министра Российской империи. Мотивация Саакадзе не вполне понятна даже его поклонникам: Платон Иоселиани ссылается на Иосифа Тбилели, а тот пишет, что мелик лорийский вёл себя очень нескромно, отчего и заслужил. Кажется, Иосиф сам не понимал, за что наказали мелика.
 
Затем Саакадзе собрал армию в Гори, перешёл Триалетский хребет и напал на владения Кайхосро Барташвили. Дом Кайхосро находился в селе Тбиси около дамбы современного алгетского водохранилища. Саакадзе напал внезапно, захватил Кайхосро и заставил его сдать гарнизон крепости Биртвиси, который в то время состоял из персов. 500 персов сдались, сложили оружие, но тут же были перебиты по приказу Саакадзе. Согласно Иоселиани, это произошло как раз в Биртвисских каньонах.  
 
Этим же временем Иоселиани датирует поход Саакадзе за Сурамский хребет на князя Церетели. Тот не подготовился к обороне и «дал случай излить на себя месть рыцаря», как назвал это Иоселиани. Его резиденция на реке Квириле была сожжена. 
 
Похоже, что для историков XIX века все эти три события были «изливанием мести рыцаря» и никак не омрачали героический образ. Так было принято в эпоху романтизма.
 
Но в руководстве страны начался раскол. У Саакадзе был талант наживать себе врагов: на этот раз у него начались трения с Зурабом эристави и царём Теймуразом. И трения эти перешли постепенно в открытый конфликт. Зураб с Теймуразом объединились против Саакадзе. Грузинское дворянство распредилилось примерно поровну, князья мухранские и эриставы Ксанские поддержали Саакадзе. Саакадзе собрал армию и пошёл войной на Арагвское эриставство. Теймураз и Зураб встретили его у озера Базалети и в Базалетском сражении осенью 1626 года Саакадзе был разбит.
 
Это было самое тяжёлое поражение в судьбе Саакадзе. Ему удавалось вывернуться из заговора Луарсаба 1612 года и из заговора Аббаса 1625 года, но «заговор Зураба»его победил. Он ушёл со сторонниками в турецкий Самцхе, откуда оставался только один путь — в Турцию. Зураб эристави остался главным по Грузии.
В изгнании
В Стамбуле Саакадзе пытался начать карьеру заново, уже в четвёртый раз. Саакадзе было уже примерно 56 лет. Султан поручил ему усмирить Токат и Эрзурум, и Саакадзе справился с этим заданием. Но, побеждая на войне, он проигрывал дипломатически: у него снова завелись враги. И его снова решили убить, уже в третий раз за его жизнь. Саакадзе пережил шаха Аббаса, который умер в январе 1629 года, но 3 октября того же года по распоряжению визиря Гази Хюсрев паши Саакадзе был убит, предположительно в Токате. С ним погиб его сын Автандил, и Кайхосро Мухранбатони.
Потомки Саакадзе
В 1633 году персы поставили царём мусульманина Хосро-Мирзу (Ростома), который долго жил в Иране и служил там при дворе шаха, и которому Саакадзе когда-то сделал что-то хорошее. Он узнал, что у Саакадзе остался сын Иорам, который живёт где-то в Эрзуруме. Он нашёл Иорама, привёл его в Грузию и вернул ему все прежние владения отца, в том числе крепость Цхирети. (И стоит помнить что человек по имени Ростом Саакадзе (сын Бежана) в 1633 году был главнокомандующим иранской армии и тоже мог содействовать реабилитации). Иорам дожил до 1664 года и у него было много детей (Кристофор, Зураб, Шио, Давид, Автандил, Гиоргий и вроде бы Иосиф, который митрополит). И у них так же было по многу детей, которые сменили фамилию на Тархан-Моурави и чрезвычайно размножились к началу XVIII века. Но в истории никто из них не проявился. Один стал генерал-майором российской армии, а его сын стал известным физиологом Иваном Романовичем Тархановым (1846—1908). Был ещё один генерал-майор, и даже один генерал лейтенант — Константин Давидович (1811—1869), могилу которого можно видеть в храме Эртацминда. Их повышали и награждали, но ничего заметного они не совершили. В 2016 году в парламент протиснулась партия «Альянс патриотов Грузии», которую возглавляет Давид Иорамович Тархан-Моурави (1963-). Тоже так себе достижение.
 
И ещё интересно, что измена Саакадзе не испортила жизни его иранским родственникам. В XVII веке лица с фамилией Саакадзе трижды (трижды!) становились главнокомандующими иранской армии.
Образ Саакадзе в культуре
Потомки разошлись в оценке деятельности Саакадзе почти сразу после его смерти. Грузинско-иранский хронист Пасардан Горгиджанидзе и грузинский историк Вахушти Багратиони не увидели в его личности ничего героического, при том что Пасардан был едва ли не лично знаком с Саакадзе. Интересное началось, когда к дискуссии подключился тбилисский митрополит Иосиф, который в 1670-х или после 1683 года написал эпичную поэму «Дидмоуравиани». Она стала первой в истории литературной апологией Гиоргия Саакадзе.  Родная фамилия митрополита Иосифа — Саакадзе, и он приходился полководцу не то внуком, не то племянником (чаще считается сыном Иорама Сакадзе), он застал последние годы жизни моурави и даже ездил с ним в изгнание в Турцию.

Поэма написана от лица Саакадзе. Это одна большая жалоба на несправедливость. По этой поэме хорошо видно насколько было скомпрометировано имя моурави в 1670-е годы. «Спас грузин от истребленья, но отчизне я не мил, И едва ль меня оценят, хоть бы голову сложил!» Дважды в поэме упоминается, что Гиоргия винят в гибели царя Луарсаба. Остальных пунктов обвинения поэма не упоминает, а просто абстрактно жалуется на врагов, клевету, и неудачи. Неудобные моменты автор обходит стороной: первое персидское нашествие упоминается двумя словами, второе тоже очень кратко.

Поэма писалась по заказу имеретинского царя Арчила, который налаживал отношения с турками и, наверное, по этой причине в поэме постоянно подчёркиваются заслуги Саакадзе перед султаном.  И всё же основной мотив поэмы – жалобы: «Клевету и униженья принял я судьбу кляня, Посмотрю, чего добьётесь вы в грядущем без меня!». Вероятно, Иосиф хорошо знал Саакадзе в его последние годы, когда тот день и ночь жаловался на жизнь, и это произвело на Иосифа неизгладимое впечатление.
 
Для реабилитации Саакадзе и для создания его культа очень много сделал историк (преимущественно историк церкви) Платон Иоселиани, который в 1848 году издал книгу «Георгий Саакадзе». Эта книга в первую очередь подарочный панегирик, она адресована князю Ростому Дмитриевичу Тархан-Моуравову, и уже поэтому относится больше к агиографии, чем к истории. Но важно помнить и то, что Иоселиани — автор эпохи, переходной от классицизма к романтизму. С одной стороны он сравнивает Саакадзе с афинским полководцем Алкивиадом, с другой постоянно называет его рыцарем, и явно восхищяется борьбой страстей и противоречивостью характера, которую так ценили писатели эпохи Романтизма. Для него имя Саакадзе «отрадное и неотрадное для его отечества» предмет «не только ненависти, но и изумления».  Писателям-романтикам было свойственно эстетизировать насилие.  
 
В XIX веке, в годы национального подъёма и в годы русификации стране был нужен герой, и Саакадзе стали идеализировать. Культ Саакадзе просочился в народ и его изобразил даже такой далёкий от пафоса художник, как Пиросмани:
 
 Саакадзе (Пиросмани)
 «Гиоргий Саакадзе спасает Грузию от врагов»
 
В советское время оказалось, что Саакадзе — едва ли не единственный персонаж, который воевал с царями и при этом не был однозначным злодеем. Началось создание культа, хотя первое время это продвигалось медленно. Русская писательница грузинского происхождения Анна Антоновская с 1937 по 1958 год написала 6 томов романа «Георгий Саакадзе», весьма подробных, хотя и трудночитаемых. Саакадзе у Антоновской говорит фразами партийного лидера и призывает любить народ. Окружение Саакадзе всем своим видом даёт понять, что в Грузии тоже были коммунисты, только иначе назывались.
 
В 1939 году появилась пьеса «Георгий Саакадзе».
 
В 1942 потребовался патриотический фильм, и поэт Леонидзе написал к нему сценарий, но вмешался лично Сталин и забраковал сценарий. «Сценарий Леонидзе неудачен, — писал Сталин 11 октября 1940 года, — он беден в художественном отношении». Он одобрил другой, по сценарию той самой Антоновской, заменив в тексте «шашки» на «сабли» и потребовав переписать концовку на более трагичную.
 
Режиссёр Михаил Чиаурели получил за этот фильм сталинскую премию. Акакий Хорава сыграл в фильме Саакадзе, слегка мимикрируя под Сталина. На афишах того времени сходство актёра и Сталина сделали ещё более явным.
 
 Георгий Саакадзе
Акакий Хорава в первых кадрах фильма
Одобренная Сталиным концепция стала общеобязательной, и сомневаться в героизме Саакадзе стало смертельно опасно. Башня Саакадзе в селе Носте превратилась в официальную достопримечательнось, туда возили экскурсии. В 1961 году в серии ЖЗЛ вышла официозная, приглаженная биография Саакадзе авторства Г. Джамбурия.

Памятник Саакадзе в Каспи
В 1971 году скульптор Мераб Брдзенишвили установил в городе Каспи конную статую Саакадзе. Его копию в 1988 году установили в Тбилиси.
Как относиться к Саакадзе
Саакадзе — единственный персонаж грузинской истории, отношение к которому колеблется между крайностями. Один советский историк сказал, что «речь идет о полководце, который в грузинской историографии изображается то как предатель и враг грузинского народа, то как беззаветно преданный великий сын Грузии, то как изменник, раскаявшийся в своих злодеяниях и поднявший меч против поработителей родины — своих недавних союзников». В современной Грузии привыкли, что он герой, и мало кто вчитывается в его биографию. Если же вы сами надумаете выработать отношение к Саакадзе, то это будет непростое, хотя и интересное занятие.
 
Саакадзе не оставил мемуаров и не изложил своих мотивов. Мы можем только догадываться, чего ради он воевал: ради личных интересов, ради семейных, клановых, узко-племенных или общекартвельских. Едва ли он думал о классовой борьбе и благе народа. Едва ли он осознавал существование национального интереса, отличного от интереса монарха — эта концепция зародится во Франции лет через сто.
 
На его совести всегда останутся нашествия 1614—1615 и 1624 года. Возможно, это была его личная трагедия; может быть он сбежал в Иран из-за отсутствия выбора, и просто оказался в неудачном месте в неудачное время. В Иране оставалась его семья, и ему было просто некуда деваться. И он всё равно попал под репрессии и потерял всё. Это напоминает судьбу генерала царской армии, который пошёл служить большевикам, но в 37-м году всё равно попад под расстрел. Возможно, ему просто не повезло с эпохой. 
 
Но в герои его записать сложно. Биография героя должна быть образцом для подражания или хотя бы чему-то учить. Но жизнь Саакадзе ничему научить не может. Он больше напоминает персонажа античной драмы, который в одиночку пытается противостоять судьбе, и гибнет, потому что судьба сильнее смертных. Античная философия идеализировала судьбу. Саакадзе — неудачник, который интересен эпичностью своих неудач. 
Яндекс цитирования
© travelgeorgia.ru 2010-2024
контент распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-ShareAlike 3.0

Страница сформирована за 0.042145013809204 сек.